Вся правда о сомалийских пиратах

>2009-05-15

Пираты Сомали – самая влиятельная преступная группировка в мире.

Десятки военных кораблей со всех концов света патрулируют воды у берегов Сомали. Но вооруженные до зубов бандиты продолжают атаковать палубы торговых судов, захватывая заложников и требуя все больше и больше за их освобождение. Они не остановятся, пока мир не решится вступить в войну с современным пиратством.

Полуденное солнце освещает мертвенную пустыню под нами. Осыпающиеся песчаные волны уступают место цепи гор, за которыми открывается полоска пляжа и, наконец, прекрасная, чистая голубизна океана. Пилот сбавляет скорость, и наш маленький самолет начинает снижение, готовясь приземлиться в Босасо, цитадели современного пиратства, разбухшем, беспорядочно бьющемся сердце криминального мира Сомали.

Аэропорт Босасо, как и все в этой стране, устроен на скорую руку: полоска гравия, туалетная кабинка и крытая рифленым железом хижина. Снаружи бродят «муриааны» – изможденные молодые люди со стеклянными взглядами и заряженными «калашниковыми» – от них в Сомали не спрятаться нигде.

Мои друзья, работающие в миссии ООН в Кении, предупреждали меня, что от Босасо лучше держаться подальше. Здесь у меня стопроцентная вероятность оказаться в багажнике «тойоты» или сразу, без предисловий, получить пулю в затылок – если у меня не будет очень надежной круглосуточной охраны. В Босасо, чтобы нанять охрану, нужно обратиться к местным властям, что буквально означает искать защиты от бандитов у бандитов. Сопровождающие могут обеспечить тебе искомую охрану, а могут выкрасть тебя сами – никогда не знаешь, как пойдет.

Я подхватил свои сумки и вышел в безжалостный зной. Накануне я созвонился с юным сомалийским журналистом по имени Булгаз, который согласился показать мне город и подобрать хорошую охрану. Он встретил меня у трапа и потащил в припаркованный неподалеку грузовик с затененными стеклами и кабиной, декорированной на манер праздничной мечети – с боа из перьев на приборной доске и позолоченными амулетами, свисающими с зеркала заднего вида. Позади нас стоял еще один пикап, в который набилось с десяток вооруженных людей. Я повернулся, чтобы получше разглядеть тех, кому на ближайшие дни доверил свою жизнь. Они посмотрели в ответ – не мигая. Их командир только что отобрал у них мобильные телефоны, чтобы никто из них не мог выдать нашего местоположения – вроде разумно с точки зрения безопасности, но и немного рискованно, учитывая, насколько они от этого озверели. «Десять человек, как ты и просил», – сказал Булгаз. – «Поехали».

Босасо идеально расположен в устье Красного моря, на перекрестке путей из Африки к Аравийскому полуострову – будто специально для бесперебойного снабжения этой беззаконной земли всеми видами контрабанды – от оружия и наркотиков до просроченного детского питания, контрафактной электроники, поддельных долларов и даже человеческого товара. Если что-либо запрещено законом и способно приносить деньги, кто-нибудь обязательно здесь этим займется. Когда мы добрались до центра города, он был полон народа: неподвижные, как сфинксы, менялы сидели перед засаленными пачками сомалийских шиллингов, ожидающих, когда их поменяют на пиратские доллары; старики с тюбетейками на головах ели верблюжатину в грязных забегаловках; мальчишки норовили стащить кусок арбуза с припаркованной на обочине телеги. Несколько «лендкрузеров» последней модели, стоимостью не меньше $50 тыс. каждый, осторожно пробирались по изрытым колеями улицам.

Недалеко от центра города находится район Нью-Босасо. Здесь рядом с хижинами из картонных коробок вырос квартал дворцов, утыканных спутниковыми тарелками. Люди, похожие на пыльных призраков, возвращались в свои хибары, а над ними возвышались самые великолепные дома из всех, что я видел в этой стране, где от большинства зданий остались кучи изрешеченных пулями кирпичей. Я решил, что в особняках Нью-Босасо и дислоцируются сомалийские пираты.

Октябрь 2008 года, Аденский залив. Рыбацкая лодка проплывает под прицелом пулемета йеменского судна береговой охраны.

Благодаря Сомали мир трясет от самой крупной пиратской эпидемии со времен Берберийских войн. Засев в Босасо и маленьких пещерах, разбросанных по побережью, пираты угрожают перекрыть Аденский залив, через который ежегодно проходит 20 тысяч судов. Экономические последствия катастрофичны. Судоходные компании отправляют свои корабли вокруг мыса Доброй Надежды, южной оконечности Африки – многие тысячи лишних миль пути, только бы не подвергать их риску в пиратских водах. Застраховать корабль, идущий через Аденский залив, стоит теперь бешеных денег.

«Мы ничего подобного в жизни не видели», – говорит Поттенгал Макандан, директор Международного морского бюро в Лондоне. Когда мы разговаривали в декабре, на якоре у берегов Сомали стояло, по его словам, больше дюжины захваченных пиратами судов и триста с лишним человек томились в заложниках. «Да вы посмотрите на Google Earth – там видны эти корабли. Нигде в мире такое не потерпели бы». «Сомали – жертва дурного, склонного к криминалу национального характера, – продолжает Макандан. – Но только теперь, когда пираты начали угрожать безопасности международной торговли, кажется, кто-то обратил на них внимание».

С декабря военные корабли Китая, Индии, Италии, России, Франции, США, Дании, Саудовской Аравии, Малайзии, Греции, Турции, Великобритании и Германии подключились к охоте за сомалийскими пиратами. Но те умудряются обходить их стороной и продолжают нападать на торговые суда. В прошлом году их улов составил $120 млн, астрономическая сумма для страны, где пятая часть населения находится на грани голодной смерти.

Многие склонны считать пиратов современными Робин Гудами, и в какой-то мере они правы. В Сомали они уже стали героями развесистой мифологии. Мне рассказывали, что целые прибрежные деревни, некогда погибавшие с голоду, теперь неплохо живут благодаря пиратской добыче. Женщины пекут для пиратов хлеб, мужчины взбираются на борт захваченных кораблей, чтобы помочь сторожить заложников. В Сомали преступность окупается – это единственная индустрия, которая приносит здесь доход, но это не только вопрос денег. В черных платках, закрывающих лица, с автоматами за плечами пираты XXI века выглядят довольно романтично, что Джек Воробей, разве только глаза не подкрашивают. «Они водят лучшие машины, они закатывают лучшие вечеринки, – с восторгом делилась со мной юная сомалийка, живущая неподалеку от Босасо. – Мы все хотим за них замуж». Разоткровенничавшись, она заявила, что ее бойфренд-пират недавно подарил ей $350 тыс. наличными. Для молодого сомалийца пиратская жизнь становится искушением, против которого невозможно устоять.

Несмотря на активность, которую пираты развернули в течение прошлого года, их геройства не попадали на передовицы газет вплоть до осени. В конце августа сухогруз «Фаина» вышел из порта украинского города Николаев и направился к кенийскому побережью, в Момбасу. На борту – засекреченный груз и 21 член экипажа, преимущественно украинцы, под командой российского капитана.

Месяц спустя, 25 сентября, «Фаина» подала сигнал SOS. Три небольших скоростных катера атаковали судно в классическом пиратском стиле. На следующий день новостные агентства разразились срочными сообщениями: в 200 милях от сомалийского берега захвачена «Фаина». Ее секретным грузом, о чем были вынуждены упомянуть представители кенийского правительства, оказались 33 советских танка Т-72, 160 гранатометов, шесть зенитных установок и горы амуниции. Тут же забили тревогу в столице Кении Найроби, в южно-суданской Джубе и в Вашингтоне.

К моменту захвата «Фаины» политическая обстановка в Сомали была весьма шаткой. Переходное правительство – сборище бывших полевых командиров, слабое и непопулярное с момента своего основания в 2004 году, находилось на грани развала. Исламистское движение, недолгое время контролировавшее страну в 2006-м, а затем изгнанное группировкой эфиопско-американских войск, вернулось к власти, и правительство США было уверено, что под его руководством Сомали превратится в фабрику террористов.

В то самое время, когда пираты взбирались на борт «Фаины», исламисты с боями прокладывали себе путь к Могадишо, столице Сомали. Американцы с ужасом представляли, что пираты разгрузят танки и остальную технику и преподнесут ее в дар исламистам. Полдюжины американских военных кораблей были моментально направлены пасти «Фаину», пришвартованную у сомалийского берега. «Мы не можем позволить исламистам завладеть этими танками, – заявил мне один американский дипломат. – Это полностью изменит военный баланс в регионе. Но на этот раз пиратам это с рук не сойдет – они слишком много на себя взяли».

Всю последнюю неделю сентября я пытался связаться с пиратами, засевшими на «Фаине» (высокопоставленный дипломат из Найроби по дружбе сообщил мне номер спутниковой линии капитанского мостика). В перерывах я углублялся в изучение истории пиратства. Сходство между сомалийскими пиратами и их берберийскими предшественниками было поразительным. В 1600-х годах пираты-корсары с Берберийского побережья (ныне Марокко, Тунис, Алжир и Ливия) промышляли захватом европейских судов и брали гигантские выкупы за освобождение заложников. Для нападения на крупные европейские суда берберийские пираты использовали небольшие маневренные корабли. Разбойники из диких, малоразвитых стран держали в страхе и подчинении самые могущественные державы своего времени. Они грабили прибрежные города Италии и Испании, совершали набеги аж в Исландию, увозя пленных к своим берегам. Но однажды их погубила собственная наглость.

Пиратство процветало в течение двух столетий, потому что несколько европейских государств и Америка платили дань местным пашам, которые в качестве ответного жеста приказывали своим пиратам не трогать их корабли. В 1797 году Соединенные Штаты заплатили за безопасность своих судов миллион долларов – пятую часть национального бюджета. Заплатив, американцы почувствовали себя униженными – и кем: бандой оборванцев в шароварах! И в начале 1800-х американский военный флот пересек Атлантику и разгромил берберийцев, положив конец пиратскому правлению.

Ноябрь 2008 года – заложники выстроились на палубе «Фаины» после того, как у пиратов потребовали доказательств, что все члены команды живы.

В моем представлении история с «Фаиной» должна стать подобным переломным моментом. Началом конца сомалийского пиратства. Пираты зашли слишком далеко, когда запросили $35 млн выкупа, узнав, что представляет собой груз. Однако похитителей «Фаины», казалось, не впечатлило то обстоятельство, что они оказались буквально пришпиленными к своему берегу самыми мощными военно-морскими силами в мире. Спустя три дня бесконечных попыток связаться с кораблем, на мой звонок наконец ответил один из пиратов. Он говорил по-английски.

«Могу ли я поговорить с представителем вашей пресс-службы?» (Мой человек в Найроби сказал мне, что пираты – более продвинутая публика, чем принято считать, и непременно назначают ответственного за пиар.)

В трубке раздались крики на сомалийском, и через минуту Сагул Али, официальный пресс-секретарь банды, был на линии.

«Хаа», – выдохнул он в трубку традиционное сомалийское приветствие.

Сагул был рад случаю поболтать. Некоторое время мы обсуждали пиратскую диету: «рис, мясо, хлеб, спагетти – да нормальная человеческая еда», а затем он поделился с нами своим пониманием феномена сомалийского пиратства. «Мы не считаем себя бандитами, – сказал он. – Бандиты – это те, кто незаконно ловит рыбу в наших морях, загрязняет наши моря. А мы просто патрулируем свои воды. Можете называть нас береговой охраной».

Пираты часто используют этот довод для оправдания. Сомали принадлежат богатейшие морские ресурсы, и в разгар сезона траулеры со всех концов света устраивают здесь варварский промысел – взрывая динамитом рифы или высасывая вакуумными установками со дна все – рыбу, кораллы, камни, растения. За последние несколько месяцев переметнувшиеся к пиратам бывшие рыбаки рассказывали мне, как в начале 90-х, когда развалилось правительство, нелегальная ловля и загрязнение моря токсичными отходами только начинались, они стали встречать плавающие по волнам бочки с неизвестно каким содержимым. Ответные действия рыбаков были лишь вопросом времени.

Они начали высаживаться на борт трейлеров, требуя от капитанов заплатить «пошлину». Дело пошло, аппетиты росли. Недалеко было до атак на сухогрузы и нефтяные танкеры в открытом море.

Когда я снова дозвонился до «Фаины», мне удалось узнать от другого пирата, Джамы Али, как они прячутся в скалах Аденского залива, наблюдая за кораблями в бинокли. В определенной точке залива, сказал он, есть очень узкое место, где пираты устраивают засады на близко подходящие корабли. «Если машина сбилась с дороги, жди неприятностей, – сказал он. – Здесь примерно то же самое».

«Мы преследовали этот украинский корабль в течение восьми часов, – вспоминает Джама. – Потеряли свою лестницу, но, по счастью, нам удалось воспользоваться канатами, свисавшими вдоль бортов «Фаины». (Консультанты по вопросам безопасности позже говорили мне, что оставлять канаты, свисающими с борта, когда плывешь мимо берегов Сомали, – непростительная ошибка.) Оказавшись на борту, пираты провели беглую инвентаризацию груза и поняли, что только что сорвали джекпот – в их руках случайно оказалось оружия на $30 млн. Они ознакомились с документами на капитанском мостике и выяснили, что танки Т-72 и гранатометы везли отнюдь не в Кению, как утверждало кенийское правительство, а в Южный Судан. Там они должны были быть переданы армии бывших повстанцев, ныне правящих страной. Так благодаря сомалийским пиратам всплыла на свет еще одна теневая африканская махинация с оружием. Впрочем, после того как четвертого февраля 2009 года пираты получили выкуп и покинули «Фаину», члены команды заявляли, что те совсем не удивились, обнаружив в трюме корабля оружие. «Складывалось такое впечатление, что они знали, какой груз везет наше судно», – сказал украинец Иван Горелюк. Таким образом, образуется совсем уж неприятная версия, согласно которой пираты захватили «Фаину» по наводке. Кстати, перед тем как покинуть корабль, они вывезли с него большую часть стрелкового оружия.

«Эти ребята – профессионалы», – говорит мне Эндрю Мвангура, глава Восточно-Африканского отделения организации, оказывающей помощь морякам, пострадавшим от рук пиратов. Он объяснил мне, что «инвесторы» снабжают бандитов деньгами на лодки, оружие, бинокли, GPS-навигаторы, топливо и сигареты. По окончании операции получают оговоренную часть выкупа – обычно около двадцати процентов. Еще 20 откладывается в фонд будущих операций, 30 идет на подкуп чиновников, а остальное делится между пиратами и их подручными. А над всей этой пирамидой стоят сомалийские бизнесмены, живущие в Кении, Джибути, Дубае и даже Лондоне. У них есть переводчики, бухгалтеры, инспекторы – полный штат белых воротничков, руководящих пиратскими операциями из своих офисов. Мвангура и другие эксперты по пиратству говорили мне, что инвесторы имеют надежные связи в сомалийском правительстве, особенно в полуавтономии Пунтленде, где находится Босасо. Они утверждают, что ежедневно на охоту за иностранными кораблями выходят сотни катеров с сотнями вооруженных людей на борту, а тысячи других остаются на берегу, охраняя заложников.

Декабрь 2008 года, Франция, Тулон. Морские пехотинцы отрабатывают захват пиратской лодки. В апреле 2008 года французы расплатились за судно Le Ponant фальшивыми долларами, а затем пленили пиратскую команду.

Выкуп обычно передают из рук в руки на корабле. Хотя в январе почти два месяца спустя после захвата аравийского супертанкера Sirius Star деньги были сброшены на палубу в оранжевом водонепроницаемом чемодане с самолета без опознавательных знаков. Наличные буквально спланировали в руки пиратов на парашюте. Разделив добычу, те так заторопились на берег, что рискнули плыть в шторм. Один катер перевернулся, и несколько пиратов утонули. Труп одного из них, с вымокшей пачкой из $670 тыс., примотанной к телу, прибило к пляжу на следующее утро. 70 из них были его долей, остальные предназначались инвесторам. Несколько ребятишек пытались сбежать с пляжа с наличностью, но взрослые вмешались, понимая, что инвесторы, кто бы они ни были, однажды явятся за деньгами.

Казалось бы, при такой серьезной угрозе, которую пираты представляют для мировой торговли, они давно должны были получить согласованный и жесткий отпор. Но пока этого не происходит. По большей части дело в юридических сложностях, связанных с задержанием разбойников. В декабре я присоединился к итальянским военным морякам, вышедшим в Арабское море на охоту за пиратами на 485‑футовом корабле, оснащенном торпедами, ракетами «земля–воздух», пулеметами, радаром, сонаром и инфракрасными камерами. Итальянцы порадовали великолепным кофе и отменной едой, но у меня сложилось впечатление, что они понятия не имели, что будут делать с живым пиратом, если им удастся его поймать. Капитан сказал мне, что их задача – сопроводить корабли с провизией, отпугивая встречных разбойников воинственным видом. У них на борту, сказал он, даже нет гауптвахты.

В Сомали и особенно в Босасо местное правительство было бы счастливо засадить пиратов за решетку. Лидеры Пунтленда достаточно сообразительны, чтобы понять, что западный мир уже сыт сомалийским пиратством по горло, и следующим шагом будет высадка войск ООН, которые задавят пиратов силой. Официально правительство заявляет, что делает все возможное, чтобы покончить с разбоем. На самом деле, как мне сообщили несколько чиновников в Босасо, правительство существует на пиратские дотации. «Мне доподлинно известно, что пунтлендская администрация – сплошь пираты», – сказал мне член этой самой администрации. Тем не менее, когда я попросил его назвать имена, он ограничился словами: «Скажу одно – моего имени среди них нет».

Подозреваемый номер один – Мохамуд Мусе Хирси, также известный как Адде Мусе. Он был президентом Пунтленда, пока в январе его не сместили с должности. Говорят, что он работает в контакте с морскими разбойниками. Несколько пиратов засвидетельствовали мне, что платят дань Адде Мусе, чтобы иметь возможность заниматься своим ремеслом.

Я встретился с ним в октябре. Мусе был возмущен подозрениями в коррупции. «Это неправда, – рявкнул он. – Мы – лидеры этой страны!» В его кабинете царил полумрак, но он не снимал солнцезащитных очков. Сгорбившийся в кресле в окружении подхалимов, он напоминал жирного гангстера. Недавно он был военным диктатором и сохранил соответствующие привычки – я имел несчастье наблюдать их в Сомали и раньше: нежелание слушать собеседника, угрожающая поза.

Конфискованный у пиратов арсенал сделал бы честь ореховской ОПГ времен ее расцвета.

Адде Мусе сказал, что его милиция недавно арестовала несколько десятков пиратов и каждый из них получил по году тюрьмы. «Хотите на них посмотреть? Пожалуйста!»

Мы вышли из президентского дворца, запрыгнули в тонированный пикап, затерявшийся среди многочисленной техники (в основном чисто сомалийское изобретение – джипы с сорванными крышами и приделанными сзади пулеметами), и понеслись через мусорные свалки к окраине Босасо. Поскольку у нас было разрешение от «самого», тюремщики при нашем появлении нервно повскакали на ноги и принялись судорожно рыться в карманах в поисках ключей.

Они провели нас через тюремный двор с баскетбольной площадкой в центре. Охранники с АК-47 наперевес прохаживались по стенам тюрьмы. Заключенные тянули руки через решетки, прося воды. Камеры были битком набиты людьми. Там были морщинистые старики и юные мальчишки, как, например, паренек с ангельским лицом, который пырнул кого-то под ребра за то, что тот дразнился. Один из них заговорил со мной на идеальном английском. Я спросил, где можно увидеть пиратов.

«Пиратов? Пиратов? – восклицал он, уставясь на меня, как на идиота. – Да эта тюрьма полна пиратами! Во всем городе нет человека, который не был бы пиратом!» Я сразу понял, что пираты здесь на особом положении. Они были единственными, кто не парился в камерах, а свободно прохаживался по баскетбольной площадке. Люди с редкими бородками и окаменевшими взглядами.

Один из них – Джама Абдуллахи, высокий худой пират в клетчатом арабском платке и с признаками нервного расстройства. Мне пришлось бегать за ним по площадке, так как он был не в состоянии усидеть на месте. Он немного говорил по-английски и сообщил, что его команда называлась «Берег сомалийской земли». Затем он принялся рассказывать, как они плавали на скоростных лодках, вооруженные АК, РПГ и базуками, и брали на абордаж все, что попадалось на пути. «На нас работало пятьсот человек, не меньше, – говорил он. – Мы гребли миллионы».

Кто знает, может быть, это и правда. Возможно, для кого-то из них так и было. Вероятно, у них есть особняки в Нью-Босасо с припаркованными у дверей «лендроверами». Может быть, когда они появляются в городе, женщины виснут на них, готовые удовлетворить любую их прихоть. Очевидно, для кого-то из сомалийских пиратов все это так, но чем больше я разговариваю с этими парнями, тем сильнее их похвальба кажется мне наигранной, и тем печальнее все это выглядит.

Реальные пиратские деньги уходят кому-то еще. Людям, которые носят костюмы, имеют секретарей и ходят в офисы. Людям, которые никогда не увидят этой тюрьмы и никогда не бывали в вонючем криминальном городе Босасо. Идея о том, что сомалийские пираты – Робин Гуды, мстящие тем, кто грабит их моря, – просто сентиментальная фантазия, прикрывающая уродливую реальность. В лучшем случае богачи Босасо, по примеру правителей своей страны, наживая миллионы на хаосе и беззаконии, кидают какие-то куски со своего стола и беднякам. Но это не про моих собеседников. Эти ребята воевали, чтобы просто выжить. Они взяли в руки «калашниковы» и сели в лодки, потому что это был их единственный способ заработать на хлеб.

Мы перемещаемся по тюремному двору, стараясь поймать ускользающую тень. Мои новые знакомые болезненно худы, с выступающими ключицами и тощими ногами. У них испорченные желтые зубы и слезящиеся глаза. Их руки за многие годы огрубели от рыболовных сетей. О чем они действительно хотят поговорить – это о своем рыбацком прошлом. Пират по имени Дири рассказывает мне о своем старом баркасе. «Восемь тонн», – гордо улыбается он. Когда из прибрежных вод исчезла вся рыба, говорит Дири, он отправился в открытый океан. Но люди с большого иностранного траулера перерезали его сети и отправили его домой. Джама присоединяется к беседе. Теперь, рассказывая о некогда процветавшем семейном рыболовном бизнесе, он выглядит спокойнее. Он припоминает, как хорошо шли на рынке акулы и лобстеры. Его отец и дед были рыбаками. «Брат, – говорит он, глядя на кольца колючей проволоки, оплетающей стены, – я так скучаю по морю».

Текст: Джеффри Джеттлмен